Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— И выполните свое обещание, — Джон вложил оружие в ее руку. "Я велел снять табличку и перенести ее на ваше оружие. Вы все-таки…"

— Я ее потомок, — Марта легко улыбнулась. "Как Питер. Седьмое колено. А вот вы, мистер Джон — восьмое".

— Зато у нас с Питером есть кровь Ворона, а у вас и Теодора — нет, — Джон вскинул бровь и велел: "Пойдемте, вон, молодежь наша возвращается, я их бот вижу".

— Спасибо вам, — внезапно сказала Марта. "За все спасибо".

Он вдохнул запах жасмина: "Хоть с ними отправляйся. Да что это ты, — одернул себя Джон, — совсем разум потерял".

— Квартира тебе снята, — сухо продолжил Джон, — на рю Мобийон. Это за две улицы от Теодора, он на площади Сен-Сюльпис живет, прямо рядом с церковью. Святые отцы, — тонкие губы улыбнулись, — не хотят его выпускать из-под присмотра. О комнатах твоих позаботилось посольство, но в остальном, помнишь, как я тебе говорил — мы сами по себе. Так безопасней.

Марта внезапно остановилась. Из-под треуголки выбилась бронзовая прядь. Женщина накрутила ее на палец: "А вас когда ждать, мистер Джон?"

— Приеду, — пообещал он ворчливо: "Пошли, нас ждет истинно английский обед, такого на континенте вы не попробуете — пирог с почками, лимонад из одуванчика с лопухами и земляника со сливками".

Марта рассмеялась. Убрав пистолет, она зашагала к причалу — рядом с Джоном.

Маленький Джон помахал рукой "Майской королеве". Он положил руку на оправленный в золото медвежий клык, что висел у него на шее: "И крест свой Джо — тоже сняла. Да какая разница — она как была мне сестрой, так и останется".

Он искоса взглянул на отца, — тот стоял, засунув руки в карманы темного сюртука, смотря на медленно удаляющиеся паруса корабля.

— Каждая лодка в море, — вдруг подумал герцог, — как это он там писал, — каждая лодка на море, — будто звезда в небе. Они идут своим курсом, повинуясь воле человека, а нам, тем, кто стоит на берегу, остается только следить за ними. Он, конечно, был прав.

Мужчина повернулся к сыну, и обнял его: "Хочешь на меня немного поработать, до Кембриджа? А то я тебя днями не вижу, и скучаю, Джон. Но предупреждаю, — будешь бумаги разбирать, или гонцом побегаешь.

— Папа, — юноша прижался щекой к его плечу, — ты еще спрашиваешь. Не грусти, мы Джо увидим, через два года.

— А ее? — спросил себя герцог. "Да оставь, ничего из этого не выйдет".

— Клык тебе Джо отдала, — заметил Джон, когда они уже шли к постоялому двору. Сын покраснел. Герцог, улыбнувшись, потрепал его по голове: "Будь его достоин. Пошли, попьем кофе. Мне еще с комендантом порта надо встречаться — будем укрепления осматривать, на всякий случай. И ты, конечно, тоже с нами, — усмехнулся Джон, увидев глаза сына.

Уже приоткрыв дверь таверны, Джон посмотрел на восток, — темная туча вставала над морем, кусты в палисаднике шумели под ветром. Взглянув на белые лепестки, что кружились в воздухе, он подумал: "Вот и жасмин отцвел".

Часть одиннадцатая

Париж, лето 1778

В уборной пахло розами, пудрой, гарью от потрескивающих свечей в серебряных подсвечниках. Тео сидела у зеркала, медленно, аккуратно закалывая шпильками высокий, громоздкий парик.

— О, эти обручи! О, эти покрывала!  Как тяжелы они! Кто, в прилежанье злом,  Собрал мне волосы, их завязал узлом  И это тяжкое, неслыханное бремя  Недрогнувшей рукой мне возложил на темя? —

смешливо пробормотала она.

— От маркиза де Лануа, — Жанна просматривала письма, что лежали на подносе севрского фарфора. "Я потерял покой и сон…, дальше как обычно. Предлагает тебе стать его содержанкой".

Тео полюбовалась собой. Откинув голову, девушка вздохнула: "Он, и еще половина Парижа. Сегодня у нас обедает, этот юный гений, месье Моцарт. И граф д’Артуа".

— Он скоро к нам переселится, — хихикнула Жанна. "Когда ты ему уже откажешь?"

— Он младший брат короля и лучший друг ее величества, — гранатовые губы улыбнулись. "Я буду привечать его, дорогая моя, это полезно для карьеры. Ты же знаешь, — Тео наклонилась и ласково поцеловала белый лоб, — мне никого другого, кроме тебя, не нужно. Обед в полночь. Ты езжай после второго акта, посмотри, чтобы все было в порядке, хорошо?"

Жанна кивнула и прижалась щекой к смуглым, длинным пальцам.

— Люблю тебя, — тихо сказала Тео. Жанна, услышав звук гонга — перекрестила ее.

Тео остановилась за кулисой. Вдыхая запах пыли, слушая, как оркестр, настраивает скрипки, как усаживаются на свои места зрители, она закрыла глаза.

— Решенье принято, мой добрый Терамен, — пробормотала она, — покинуть должен я столь милый мне Трезен…". Она прислонилась к колонне. Переплетя унизанные перстнями пальцы, она стала ждать уже таких знакомых слов: "Ваш выход, мадемуазель Бенджаман".

В ложах бенуара было шумно, дамы переговаривались друг с другом через барьеры, шуршали пышные, шелковые юбки. В открытые двери были видны мальчишки, что шныряли по коридорам театра, разнося лимонад, апельсины, конфеты и записочки.

— Боже! — ахнула одна из дам, рассматривая в инкрустированный перламутром бинокль, мужчину, что, открывая дверь ложи напротив, пропустил вперед свою спутницу. "Глазам своим не верю, это же месье Корнель! Первый раз вижу его в театре".

Ее соседка томно обмахнулась веером: "Я ходила на его публичную лекцию, с химическими опытами. Только я, как и все дамы на галерее, смотрела не на опыты, а на него. Какой он все-таки красавец! И герой, говорят, когда он работал на шахтах в Германии, он спас людей из-под завала". Дама подалась вперед: "Неужели он женился? Посмотри, Франсуаза".

Молоденькая женщина в роскошном платье темно-зеленого шелка, отделанном каскадом брюссельского кружева, с высокой прической из бронзовых волос — переплетение кос было украшено жемчужными нитями, качнула изящной головой. Рассмеявшись, поманив к себе мужчину, она что-то шепнула ему на ухо.

— Держу пари, что это не жена, — тихо сказал своему приятелю один из молодых людей, что стояли в партере, разглядывая дам. "Уж больно она ослепительна, даже глаза болят. У меня друг слушает курс у этого Корнеля. Он сейчас в Лондон ездил, должно быть ее оттуда привез. Повезло ему, ничего не скажешь".

Марта развернула веер и едва слышно сказала Федору: "Боюсь, я разбила надежды твоих поклонниц, дорогой. Все дамы смотрят на меня с ненавистью".

— А все мужчины, — с обожанием, — он осторожно откинулся на спинку бархатного дивана, и, щелкнув пальцами, принял от мальчишки программку: "Так и надо. Наш друг аббат прислал записку — через пару дней будет в Париже".